Чёрное море в Крыму ещё в начале XIX века начали очищать от останков погибших кораблей и прочих лежащих на его дне «инородных тел». За все время погружений водолазы нашли тысячи обломков и сделали десятки уникальных открытий.
После Крымской войны дно севастопольских бухт было настолько засорено обломками затонувших кораблей, что это не только мешало судоходству, но и просто не давало возможности бросать якорь: поднять его потом было невозможно – он цеплялся за лежащие на дне выступающие части кораблей. Расчистка дна началась в 1857-м. Конкурс на проведение работ выиграл известный в то время специалист по подъёму судов американец Гоуэн. Гоуэн объявил, что он изобрёл «усовершенствованный водолазный шлем, с которым водолаз может оставаться под водой до 8 часов на любой глубине».
Контракт с Гоуэном предусматривал подъём к 1861 году целиком или по частям 28 кораблей и судов, в том числе 11 линейных кораблей, 6 фрегатов, 3 корветов, 5 пароходов и 3 мёлких плавсредств. Гоуэн привёз с собой в Севастополь необходимое для судоподъёмных работ оборудование. С ним прибыли 20 человек, среди них 3 водолаза. Глубины в зоне работ доходили до 22 м, пишет "Крымская газета".
Одной из первых водолазных структур России на Чёрном море была группа, созданная сто лет назад, в 1917-м, для подъёма затонувшего в 1916 году в севастопольской бухте линкора «Императрица Мария». Группа называлась «Мариинская спасательная партия» («Марпартия»). В штате «Марпартии» на момент создания состояли: начальник работ, инженерно-технические работники – пять человек, водолазы – шесть человек. Однако очень быстро численный состав рабочих «Марпартии» вырос до 40 человек различных специальностей (водолазы, кессонщики, артиллеристы, слесари и котельщики). В дальнейшем группа увеличилась до 350 человек. «Марпартия» была первой в Советской России серьёзной судоподъёмной организацией на Юге России. За время существования она, помимо подъёма корабля «Императрица Мария» и ввода его в док, произвела ряд аварийно-спасательных и судоподъёмных работ.
В конце 1920-го «Марпартия» была переименована в «Судоподъём», но просуществовала в этом качестве недолго.
В 1923 году из Севастополя в Москву приехал инженер Владимир Языков, одержимый энтузиаст-кладоискатель, ещё с 1908 года безрезультатно хлопотавший о разрешении организовать работы по подъёму «Чёрного принца» – британского фрегата, затонувшего в Балаклавской бухте во время урагана в ноябре 1854 года. Считалось, что на борту «Чёрного принца» находились бочки с золотыми монетами: как минимум 200, а как максимум – 500 фунтов стерлингов золотом. В Москве со своей идеей Языков сначала обратился в Реввоенсовет и к командующему военно-морскими силами. Но ни там, ни там предложением севастопольского инженера не заинтересовались. И тогда он отправился в ГПУ, к начальнику особого отдела Генриху Ягоде. Рассказ Языкова о золотых монетах на дне Балаклавской бухты показался Ягоде убедительным. А перспектива достать их и тем самым пополнить золотой запас Страны Советов выглядела настолько заманчивой, что глава Государственного политического управления отдал приказ о создании для этого специальной организации – Экспедиции подводных работ особого назначения, сокращённо – ЭПРОН.
Для «экспедиции за золотом» прежде всего необходимо было построить аппарат (или, как его тогда называли, снаряд) для спуска на большую глубину. Проект снаряда разработал вошедший в состав ЭПРОНа инженер Даниленко. Придуманное им устройство могло погружаться на довольно большую глубину, было рассчитано на трёх человек, снабжено телефоном, прожектором и механическим манипулятором для захвата различных грузов. Корпус снаряда был сделан из стали и весил более 10 тонн. К началу лета 1923-го снаряд был готов, до конца лета команда ЭПРОНа занималась поисками точного местонахождения «Чёрного принца» в Балаклавской бухте. В сентябре снаряд Даниленко, в котором находились сам конструктор и инженер, впервые опустился на дно. Затем состоялось ещё два спуска – на 95 и 123 м. На тот момент это были мировые рекорды погружения!
Начались регулярные морские работы – эпроновцы обследовали дно Балаклавской бухты. Поиски продолжались более года, удалось обнаружить части корабля, разбросанные на морском дне, но ни одной золотой монеты так и не было найдено. Руководство ОГПУ поняло, что дальнейшие поиски золота бесполезны, и в декабре 1924 года всякие работы в этом направлении было решено прекратить. Что касается организации, то она, к счастью, не была расформирована. За время поисков «Принца» эпроновцы обнаружили кладбище погибших английских кораблей, подняли много корабельных обломков, якорей и в дальнейшем продолжили заниматься поиском и подъёмом затонувших судов. К началу 1930 годов под эгидой ЭПРОНа было сконцентрировано всё водолазное и судоподъёмное дело на всех морях и реках СССР, к 1941 году ЭПРОН поднял 450 судов и боевых кораблей. В начале войны ЭПРОН был преобразован в аварийно-спасательную службу ВМФ, затем, в 1979-м – в поисково-спасательную.
… первым достоверно известным фактом появления водолазного снаряжения в России является закупка в 1838 году для нужд Черноморского флота водолазного скафандра Джона Дина.
В июле 1837 года главный командир Черноморского флота и портов вице-адмирал Лазарев направил в Петербург начальнику Главного морского штаба адмиралу рапорт, в котором просил ходатайствовать о разрешении выписать из Англии «снаряд» Дина «с беспошлинным пропуском чрез Одесскую таможенную заставу». К своему рапорту Лазарев приложил выписки из писем Дина и отзывы, объясняющие полезность «нырятельного снаряда». Николай I дал своё разрешение на приобретение «снаряда». Для этой цели министр финансов выделил 3062 руб. 40 коп. Приобретение «снаряда» было поручено генеральному консулу в Лондоне Бенкгаузену, который закупил снаряжение и отправил его на Черноморский флот.
Комментарии